«ПЕРВАЯ РАЙОННАЯ ЭЛЕКТРОСТАНЦИЯ НА ТОРФЕ. МОСКОВСКАЯ ЭНЕРГЕТИКА В 1914-1917 ГОДАХ». ОЧЕРК М.О. КАМЕНЕЦКОГО ИЗ КНИГИ «РОБЕРТ ЭДУАРДОВИЧ КЛАССОН», 1963 ГОД

Строительством станции «Электропередача» были решены две задачи: была построена первая в стране районная электростанция, положившая начало созданию энергосистемы с радиусом не в 10, а в 100 км; одновременно это была первая в стране станция, работавшая на местном низкокалорийном топливе – торфе, почти не использовавшемся промышленностью. Следует отметить, что русская промышленность работала преимущественно на дальнепривозном топливе — донецком и английском угле и кавказской нефти. Перевозки топлива составляли 43% всего железнодорожного грузооборота, а дальность перевозки угля в 1912 году составляла 529 км. Местные угли и торф составляли в топливном балансе России менее 10%, хотя еще в 1880 году промышленность Московской губернии потребляла до 20% торфа. Выгодных для использования гидроэнергоресурсов вблизи Москвы не было.

Р.Э. Классон так вспоминал в 1922 году о создании «Электропередачи»:

«Московская электрическая станция работала исключительно на нефти, и, когда в 1911 году я получил известие, что в 75 верстах от Москвы продается большое торфяное болото, то решил попытаться привлечь иностранный капитал к постройке районной электрической станции на торфу…Русский капитал на такие сравнительно малодоходные предприятия как электрические, дававшие в лучшем случае 8%, совершенно не шел... В ноябре была предпринята экспедиция на болото для осмотра его, а затем я поехал в Берлин для ведения переговоров с банками относительно финансирования предприятия. В течение двух дней я договаривался с банками, немецкими и швейцарскими, все необходимые кредиты были ассигнованы, причем я, никогда не работавший раньше с торфом, ошибся в определении сметы на стоимость постройки электрической станции, так как упустил из вида значительное количество построек, которые необходимо было возвести в пустынном месте будущей районной станции, для того чтобы обеспечить персонал. Приходилось строить не только квартиры, но и больницы, школы, склады, бани и пр. — словом, выстроить почти небольшой город. Зимой были составлены проекты, причем все проекты составлялись на Московской станции, ее персоналом под руководством В.Д. Кирпичникова.

Машинное здание и распределительный щит были сделаны образцово... В последнюю минуту выяснилось, что ассигнованных по смете денег не хватит, ввиду необходимости постройки целого ряда непредвиденных зданий, и потому котельное здание из экономии было сужено на три метра. Это была большая ошибка, так как котельная вышла неудачной, слишком узкой, и такое сужение котельной было допустимо при работе с нефтью, но не при работе на торфу... Хотя торф, как топливо, применяется в течение многих десятков лет на фабриках, но считалось, что при торфе никакая механическая подача невозможна. Нас предупреждали: торф из бункеров не пойдет в котельные топки. Мы все же решились сделать механическую подачу торфа с бункерами, расположенными выше котлов, и к нам приезжали механики текстильных фабрик и должны были убедиться лично в том, что торф из бункеров в топки идет.

Московская станция являлась базой, которая поставляла в нужные моменты персонал. Она же через свою богатую организацию облегчала покупку и доставку всех необходимых предметов. Вообще постройка должна была вестись преимущественно силами и средствами этой станции, для которой районная станция являлась помощью и подспорьем.

С самой ранней весны 1912 года было приступлено к работам на месте районной станции, причем в первую очередь надо было строить жилые помещения. Первые служащие и рабочие (первым приехавшим служащим был В.И. Богомолов, живший в палатке на месте нынешней электрической станции) должны были размещаться во временных постройках, преимущественно в палатках, пока строились деревянные дома.

Место было совершенно дикое. Там, где сейчас стоит станция, около озера стояло стадо лосей. Доступ к месту постройки станции был настолько труден весной, что приходилось на месте будущего шоссе рубить деревья, бросать их в воду, на деревья класть узкоколейные рельсы, засыпать их землей, и по этому рельсовому пути продвигалась вагонетка с лошадью, поддерживавшая сообщение с местом постройки. Одновременно велись канавы как вдоль будущего шоссе, так и по другим направлениям, для того чтобы осушить место. Вода по этим канавам быстро стекала, и благодаря этому являлась возможность проникать все глубже и глубже в чащу, где предполагалось возводить постройки.

К 1-му мая была построена так называемая гостиница — большое здание с отдельными комнатами, в котором размещались все служащие, и которое являлось опорной базой для дальнейших работ. Тотчас же после того, как оказалось возможным по железной дороге, совершавшей правильные конные рейсы, доставить на место постройки рабочих, было приступлено к сооружению самой станции.

Вся работа делалась собственным персоналом, и только для монтажа самих турбин приехали иностранные монтеры, все же остальное было сделано исключительно русским персоналом и русскими монтерами, получившими воспитание на Московской станции. Вся эта работа велась триумвиратом, состоявшим из меня, И.И. Радченко и А.В. Винтера. Работа шла очень дружно и весело, никаких задержек и препятствий не было, и через четырнадцать месяцев после того, как мы приступили к первоначальным шагам по пути постройки районной станции, первая турбина и первые котлы были пущены в ход и станция, правда, еще не законченная, начала работать для питания своих собственных торфяных промыслов.

Такая быстрая постройка была возможна главным образом потому, что мы, строители станции, работали совершенно самостоятельно, по раз утвержденной смете, никто в нашу работу не вмешивался, и потому она шла с большим подъемом и интересом».

После поездки Р.Э. Классона в конце 1911 года со сметой в Берлин дело финансирования «Электропередачи» решалось быстро. В январе 1912 года правление «Общества 1886 г.» постановило принять участие в 20—25% в консорциуме по строительству электрической станции в Богородском уезде Московской губернии (ныне Ногинский район Московской области).

В апреле этого же года общее собрание акционеров «Общества 1886 г.» уполномочило правление принять участие во вновь образуемом обществе для устройства и эксплуатации в Подмосковном промышленном районе районной электрической станции и выступить в этом деле учредителем. (В мае 1913 г. в Петербурге было организовано «Московское акционерное общество «Электропередача»).

Немецкие и швейцарские банки, финансировавшие новое предприятие, не ограничились двухдневным рассмотрением сметы в Берлине: поздней весной 1912 года по приглашению Классона представители банков приезжали на кишевшее мириадами комаров болото и на месте знакомились с начавшимся строительством. Впоследствии «пришлось несколько увеличить число вложенных в это предприятие миллионов: аппетит приходит с едой» [Л. 1].

Эти банкиры называли Классона «пожирателем миллионов». На веранде «дома правления» потом висел снимок: Классон, Буссе, Богомолов и банкиры на вагонетках, запряженных лошадями. Поселок строился очень быстро. В мае-июне 1912 года за шесть недель был построен трехэтажный «дом правления» с электрическим освещением (уже работала временная локомобильная электростанция строительства), телефоном, временным домовым водопроводом и ванной.

Летом 1912 года по «Электропередаче» пронесся опустошительный пожар (лесной и болотный). Он продолжался восемь дней. Строительству станции пожар нанес незначительный ущерб, но зато он совершенно изменил картину местности: вместо непроходимой чащи получилось около 2000 га выгоревшего места. Само болото от пожара не пострадало, так как оно было совершенно сырое, и сгорел только верхний моховой покров и лес на болоте.

В 1913 г. было проложено (4 км) шоссе до «71-ой версты» Владимирского шоссе и установлено прямое автомобильное сообщение со станцией. Классон приезжал на станцию от одного до трех раз в неделю. Станция «Электропередача», с момента закладки ее в июне 1912 г., была построена за одиннадцать месяцев, в мае 1913 года она через «болотную» подстанцию 6/2 кв уже дала энергию вновь установленным электрифицированным торфяным элеваторным машинам. Болото было подготовлено к добыче торфа, и по нему была построена воздушная сеть напряжением 2 кв. Было построено несколько поселков для торфяников, преимущественно с летними бараками. В трех частях здания станции размещались: котельная, двухэтажное машинное помещение (конденсаторы стояли не в подвале, а на первом этаже), трехэтажное распределительное устройство. К котельной примыкали: пристройка весов и разгрузки поездов с торфом и вертикальные элеваторы.

Мощность станции в 1914 году составляла 15 МВт в трех агрегатах по 5 МВт, и оставалось место для четвертого турбогенератора; в котельной было установлено 11 котлов с параметрами пара 12—15 ата, 350°С. [Л. 2]. Две повысительные подстанции трансформировали генераторное напряжение 6,6 кв: одна — на 70 кв для передачи энергии к Измайловской подстанции (к Москве); другая — на 30 кв для электроснабжения прилегающего промышленного района и связи с фабричными электростанциями — Павловской, Глуховской, работавшими на нефти, и Ореховской станции, работавшей на торфе. Фабричные нефтяные станции были законсервированы. Схема распределительного устройства 6 кв была с двойной системой сборных шин при одном выключателе на цепь. Линия передачи 70 кв была присоединена к трансформаторам на обоих концах по блочной схеме — без выключателей на стороне 70 кв. Линия 70 кв была выполнена на двухцепных высоких (18,6 м) металлических опорах, причем в первую очередь была подвешена только одна цепь. Линии 30 кв были выполнены также на металлических опорах. Изоляторы применялись первоначально штыревые, замененные затем подвесными, впервые в России примененными здесь. При проектировании и прокладке линии электропередачи высокого напряжения надо было предотвратить вредное влияние ее на параллельно проложенные линии связи. По этому вопросу шла переписка с начальником Московского почтово-телеграфного округа, и было составлено большое исследование на эту тему. Трудной задачей было организовать добычу торфа в нужных для районной станции количествах – единственным в то время промышленным способом — элеваторным, требовавшим большой затраты труда: каждая машина обслуживалась 28—32 мужчинами и 15— 18 женщинами; сезон добычи не превышал 60 летних дней в году. [Л. 4].

В условиях царской России, где самодержавие и капиталистический строй своеобразно сочетались с деятельностью либеральных городских и земских самоуправлений, недостаточно было изыскать источник дешевого местного топлива, сделать проект районной электростанции, обеспечить финансирование ее строительства и даже построить ее в рекордно короткий срок. Наиболее трудной задачей явилась юридическая сторона сооружения линии 70 кв и соединения ее с Московской станцией, без чего «Электропередача» была бы убыточна. Естественной трассой для линии 70 кв была обочина Владимирского шоссе, начиная от 71-ой его версты до Москвы. Обслуживание линии при этом было бы чрезвычайно легким.

Классон вспоминал в 1922 году о том, как в 1912— 1914 гг. была решена задача передачи энергии в Москву:

«Когда за границей финансировалась «Электропередача», банкиры меня несколько раз с опасением спрашивали, уверен ли я в том, что нам удастся без затруднений обойти многочисленные частные владения и беспрепятственно провести линию до Москвы. Опыт заграничных линий, встречавших в лице частных собственников зачастую непреодолимые препятствия, заставлял их опасаться того же в России. Я их разуверил, сказав, что нам придется иметь дело при проведении линии не с царскими чиновниками, а исключительно с земством и отчасти с городом, т. е. с либеральной частью страны, которая, несомненно, поймет большое экономическое значение как утилизации торфяных болот, так и передачи электрической энергии по Московской губернии и, в частности, в Москву...

Как же отнеслись московские общественные круги к сооружению первой районной станции именно в московском районе? Чисто технические круги приезжали смотреть постройку и вообще проявляли интерес к делу. Напротив, всякие общественные круги, городские, земские и проч., проявляли резко отрицательное отношение.

Возвыситься до понимания, что электрификация Московской губернии может только оживить губернию, было совершенно недоступно общественным деятелям или, вернее, это сознание затуманивалось другими соображениями, очень характерными для русского общества. Целый ряд заседаний был посвящен вопросу о том, что «Общество 1886 г.» будет иметь большие выгоды, так как будет пользоваться дешевым топливом взамен дорогого нефтяного. Может быть, это объясняется недостаточной деловитостью, недостаточным промышленным пониманием московских кругов, потому что за несколько лет перед этим мне пришлось строить две электрические станции в Баку в ультраделовой нефтяной обстановке, и там никакой вражды, никакого предубеждения не было, хотя электрификация промыслов являлась тоже совершено новым делом».

За право прокладки воздушной линии вдоль шоссе земство требовало передачи ему в будущем всей станции «Электропередача», то же самое требовала Московская городская управа за право ввода энергии в г. Москву и, наконец, такое же требование предъявил город Богородск за право прохода воздушной линии по его территории. Таким образом, нужно было этим трем самоуправлениям отдать три станции «Электропередача». [Л. 5].

Пока шли переговоры с московскими земской и городской управами, «Общество 1886 г.» и общество «Электропередача» подверглись ожесточенной травле в прессе. Особенно злобствовало «Русское слово», которое почти ежедневно преподносило своим читателям сведения о том, что «Синдикат» (т. е. общество «Электропередача») скупает и уже скупил все торфяные болота, что это представляет огромную опасность для русской промышленности, указывалось даже точно, какие именно болота уже куплены. Все это представляло собой плод чистой фантазии. Общество купило только одно болото в Тверской губернии с целью построить там вторую районную станцию. По словам Классона, «агитация «Русского слова» имела курьезные и неожиданные последствия: действительно, стали являться в общество собственники торфяных болот, которые предлагали и навязывали свои болота. Мы всем отказывали, но у нас составилась довольно полная картина торфяных угодий вблизи Москвы, значительно полнее имеющихся официальных карт.» Единственным из деятелей московских земского и городского самоуправлений, который понимал бессмысленность непомерных требований к обществам и предлагал стремиться к соглашению, был председатель Губернской, земской управы Грузинов. Но он остался в меньшинстве, обвинялся печатью в продажности и вскоре был вынужден уйти со своего поста.

Переговоры с Губернским земством продолжались два года и четыре месяца и не привели ни к чему: когда общество «Электропередача» соглашалось на выставленные земством требования, земство вновь и вновь повышало их. Это положение заставило общество выбрать другую трассу севернее Владимирского шоссе: по землям Богородско-Глуховской мануфактуры, двадцати крестьянских обществ и Измайловскому Зверинцу — имению удельного ведомства. [Л. 6].

Заключение договоров на аренду участков под опоры было невероятно кропотливым и кляузным делом. Общество договаривалось с сельскими сходами, а земство или другие инстанции пытались отменить эти договоры. Так, в июле 1914 года Богородский уездный съезд отменил решение крестьян селения Молзина от 1 января 1914 года о сдаче в аренду земли под постановку столбов. Земство запрещало даже освещение деревень. Так, в декабре 1914 году Московская губернская земская управа предписала обществу «Электропередача» снести столбы, установленные ими для освещения улицы деревни Большой Двор на Павловском шоссе.

Когда договоры с крестьянскими обществами были окончательно подготовлены, Классон отправился к председателю Московской губернской земской управы Шлиппе (преемнику Грузинова) и заявил ему, что общество готово платить земству — за предоставление права провести линию вдоль шоссе — столько, сколько общество договорилось платить Богородско-Глуховской мануфактуре и всем крестьянским обществам вместе, и противном случае оно обойдет полосу отчуждения шоссе, и земство ничего не получит. Земство отказалось. На другой день Классон заключил договоры с крестьянскими обществами.

Планы «Общества 1886 г.» в то время были очень широки: предполагалось построить районную станцию на тверском болоте и также передавать энергию в Москву; предполагался целый ряд линий высокого напряжения к промышленным центрам Московской губернии.

После отказа земства на последние предложения общества Классон написал земству письмо, отметив, что общество отказывается от своего проекта электрифицировать Московскую губернию, так как, очевидно, условия для такой электрификации еще не созрели. Позже были начаты проектные работы по использованию тверского болота «Пустопорожний мох». Были составлены проект и сметы по добыванию на этом болоте 32 тыс. тонн воздушно-сухого торфа в год. Намечалось устройство канатной дороги для транспортировки торфа от болота до железной дороги на расстояние 16 км. Обходная трасса линии 70 кв «Электропередача» — Москва получилась ломаной и несколько удлиненной. Для ввода энергии «Электропередачи» в Москву был использован Металлический завод Гужона. Этот завод, находившийся за чертой города, получал питание от городской кабельной сети 6 кВ. К нему было подано также питание от подстанции 70/6 кВ, которая была сооружена в Измайлове на земле Удельного ведомства и которой заканчивалась линия передачи от районной станции. Таким образом, в октябре 1914 года было осуществлено объединение московских городской и районной электростанций, зачаток Московской энергетической системы.

Соединение станций на периферии электрических кабельных сетей, получившее название «кабельный транзит», обладает, естественно, меньшей маневренностью и экономичностью в эксплуатации, чем подвод высоковольтной линии передачи к городской станции или чем построенное позже в Московской энергетической системе и ставшее образцом для крупных городов (например, для Лос-Анжелоса) кольцо линий высшего напряжения вокруг города. Но «кабельный транзит» был дешевле по строительным затратам и избавлял от глубокого ввода линий высокого напряжения в центр города. Он был принят также в 1922 году для присоединения к Московской кабельной сети линии передачи 110 кв от Каширской электростанции.

Приходится еще остановиться на борьбе Московской городской управы в 1912—1915 года против «Общества 1886 года» и против параллельной работы обеих станций в связи с защитой этой борьбы и характеристикой состояния в те годы Московской станции в двух недавно изданных книгах.

В «Истории энергетической техники СССР» сообщалось, что обычно концессионный договор предусматривал переход электростанции в собственность городского или земского управления безвозмездно или за относительно небольшую выкупную сумму, поэтому концессионеры не были заинтересованы в долговременное своих предприятий, и электрические станции оборудовались самыми дешевыми машинами и аппаратами пониженного качества, что иностранный капитал перекачивал из страны за границу огромные средства, что расширять существующую станцию «Общества 1886 г.» было невыгодно вследствие скорого окончания концессии и перехода станции в собственность Москвы. Далее авторы книги заявляли: «Противоречия капиталистического строя привели к тому, что прогрессивная печать и общественность были вынуждены бороться против новой техники для того, чтобы защитить потребителей от монополии предпринимателей». [Л. 7].

В сборнике «Сделаем Россию электрической» сообщается, что Московская станция по концессионному договору должна была перейти в собственность Московской городской управы в 1920 году, и поэтому «немцы прекратили расширение электростанции, не обновляли машин и котлов. В результате станция оказалась маломощной, с установленными мелкими агрегатами» [Л. 8, стр. 223].

В том же сборнике, в другой статье, называется еще один срок, когда Московская станция и ее кабельная сеть должна была перейти безвозмездно в собственность города,— 1914 г. [Л. 8, стр. 164].

Эти утверждения создают наглядную картину якобы обусловленной деятельностью «Общества 1886 года» технической отсталости, низкого качества, недолговечности, малой единичной мощности и недостаточной суммарной установленной мощности оборудования Московской станции. Остается только удивляться, как такие выдающиеся инженеры, общественные деятели и мастера, как Классон, Кржижановский, Старков, Винтер, Кирпичников, Смидович, Штумпф, Николаев, Языков и многие другие, могли долгие годы находить удовлетворение в работе на предприятии с такой вредной направленностью и такими отрицательными результатами его деятельности!

На самом деле все было иначе. Согласно концессии, полученной обществом в 1895 году, Московская станция должна была безвозмездно перейти в собственность города в 1945 году [Л. 2; 9, стр. 81].

Право на досрочный выкуп станции городом должно было наступить только через 25 лет с начала концессии — в 1920 году (в Петербурге для трех станций различных обществ — в 1917 и 1918 годах. [Л. 10]. Концессионеры, очевидно, считали выкуп не таким уж близким, маловероятным или неубыточным и продолжали вкладывать в Московскую станцию новый капитал, увеличивая ее установленную мощность с 1912 по 1914 года ежегодно на 10 МВт, а в 1916 г. еще на 5 МВт [Л. 11]. На станции устанавливалось первоклассное по тому времени оборудование нормальной (в годы установки) единичной мощности. Наиболее крупными были вертикальные водотрубные котлы с площадью нагрева 750 м² и турбогенераторы мощностью 10 МВт. Долговечность оборудования видна из того, что турбогенераторы только до конца 1925 года проработали от 11 до 57 тыс. часов (в зависимости от года установки); самые старые турбогенераторы по 2 МВт, установленные в 1905 и 1906 года, проработали до 1917 года по 26 и 21 тыс. часов. Чтобы освободить место для более крупных и экономичных машин, позже часть турбогенераторов была демонтирована и установлена на других станциях [Л. 11]. Из трех турбин завода Эшер-Висc с генераторами 5 Сименс-Шуккерта, установленных на «Электропередаче» в 1913 и в 1914 годах агрегаты №2 и №3 до сих пор еще стоят на своих местах (один из них работает, а другой находится в резерве). (Примечание, книга написана в 1963 году).

Очевидно, ни заграничные заводы, поставлявшие оборудование для русских электростанций, ни концессионеры, т.е. «Общества 1886 г.», не могли позволять себе роскошь одни нарочно изготовлять, а другие — устанавливать оборудование пониженного качества. Ведь каждый дефект оборудования был убыточен для общества и был на руку только конкурентам заводов-поставщиков.

Неправильно и утверждение о недостаточности в то время установленной мощности на МГЭС-1 и «Электропередаче». Продолжавший расти во время войны в 1915—1916 годов спрос промышленности Москвы и Богородского уезда на электроэнергию удовлетворялся. Кризис электроснабжения Москвы в 1919—1921 годы был вызван недостатком топлива, а не установленной мощности станций. Ее хватало до 1923 года.

Наконец, утверждение, что иностранный капитал в русской энергетике перекачивал из страны за границу огромные средства, тоже неверно. По данным Классона, в связи с отличительной чертой электростанций — ежегодно поглощать для своего расширения новые капитальные средства, — в Московскую и Петербургскую станции «Общества 1886 г.» с 1910 по 1916 годы было вложено нового капитала 33 млн руб., дивиденд за это время составил 19 млн руб., так что в расширение обеих станций не только был вложен весь дивиденд, но еще сверх него 14 млн руб. Эти цифры хорошо согласуются с опубликованными в свое время данными о финансовой деятельности «Общества 1886 г.» по этим двум станциям за 1907—1913 годы [Л. 12] и данными по «Общество» в целом за 1910—1913 годы [Л. 13].

Если принять, что около четверти нового капитала расходовалось на импортное оборудование, то из назначенных Классоном 33 млн руб. в России были израсходованы 25 млн руб. Таким образом, в энергетике Москвы и Петербурга «средства перекачивались» из-за Границы в Россию, а не наоборот. Очевидно, роль иностранного капитала в русской энергетике начала XX века нельзя просто отождествлять с ролью, например, «Юньон миньер» в Конго или «Юнайтед фрут компани» в Латинской Америке в середине XX века, которые действительно выкачивают огромные средства из этих стран. Роль же московской «прогрессивной» общественности Классон в 1922 г. оценивал так:

«Во всей этой истории и город, и земство, несмотря на свой политический либерализм, играли явно реакционную роль и показали глубокое невежество в области экономических вопросов... Курьезнее всего то, что на почве борьбы с районной станцией городские либералы объединились с самыми мрачными реакционерами Московской думы вроде Шмакова.»

Летом 1914 года Классон выехал за границу по делам и для лечения. В Дании он познакомился с «наливным» способом добычи торфа и заказал для «Электропередачи» опытные машины этого способа. Классон побывал на Балтийской выставке 1914 года в Мальме (Швеция). В Берлине Классон за десять дней до начала войны заказал четыре больших турбогенератора для Московской и Петербургской станций, однако, заказы эти были аннулированы разразившейся войной.

Начало войны застало Классона в отпуске в Швейцарии, близ Люцерна. После выяснения, что Турция еще нейтральна, Классон вернулся в Москву морским путем через Геную, Босфор и Одессу.

С начала войны члены правлений «Общества 1886 г.» и общества «Электропередача», а также директора и уполномоченные — австрийские и германские подданные — были устранены от участия в делах; одновременно были уволены рабочие и служащие — подданные вражеских держав.

Руководство Московской станцией и «Электропередачей» осуществляли русские инженеры: Классон, Старков, Кржижановский, Винтер, Кирпичников и другие. Московская городская управа все же потребовала ликвидировать «Общества 1886 г.». Московское отделение в ноябре 1914 года представило записку председателю Московской городской думы и всем гласным с объяснениями по поводу возводимых на него обвинений. В Министерство торговли и промышленности была направлена записка о положении дел «для представления в инстанции, имеющие решать возбужденное думой ходатайство о ликвидации дел общества».

Газетная кампания против «Общества 1886 г.», возобновившаяся с началом войны, имела следствием уклонение части абонентов от платы за электроэнергию: недоимки по плате за электроэнергию достигли к 31 мая 1915 г.— 5,4 млн руб. Была также сделана попытка вовлечь в кампанию инженерную общественность: городские деятели мобилизовали своего сотоварища по партии кадетов председателя Московского отделения Русского технического общества К.К. Мазинга, который, ни с кем не посоветовавшись, подал официальное заявление от имени Русского технического общества с протестом против постройки районной электрической станции, считая ее вредной. Классон потребовал рассмотрения дела на суде чести общества и исключения из членов общества Мазинга или Классона, строителя и инициатора этой станции. Президиумом общества этот вопрос был замят и отложен до конца войны.

В июне 1915 года Совет Министров решил с 1 июля 1915 года назначить особое правление «Общества 1886 г.» и общества «Электропередача». В него входили, наряду с членами по выбору акционеров и директорами, представители министерств: военного — профессор электротехники Николаевской военно-инженерной академии генерал-лейтенант Л. В. Свенторжецкий (с сентября 1915 года председатель правления), путей сообщения — проф. Ю.М. Ломоносов, торговли и промышленности, морского, финансов, а также Московского и Петроградского городских управлений. В письменном заявлении от 5 августа 1915 года и на заседаниях Особого правления 12 и 26 августа заместитель представителя Московского городского общественного управления городской инженер Н.И. Сушкин заявил о необходимости постоянного участия представителя Московского городского управления в делах Московского отделения общества на правах директора-распорядителя; о необходимости, для полной изоляции от германского влияния и германских капиталов, ликвидации общества и передачи его предприятий в ведение городских управлений.

Московская городская управа узнала о соединении «Электропередачи» с кабельной сетью Московской станции лишь в 1915 году. Городская дума 15 сентября 1915 года постановила прекратить впуск энергии «Электропередачи» в Москву. Особое правление «Общества 1886 г.» доложило об этом министру торговли и промышленности, который ради экономии привозного топлива (до 2000 вагонов) счел прекращение передачи торфяной энергии нецелесообразным [Л. 14]. По справке «Общества 1886 г.» энергия «Электропередачи» покрывала в то время около 20% потребности Москвы, что давало экономию порядка 17 тыс. г мазута в год. Себестоимость 1 кВт/ ч энергии Московской станции была 3,3 коп., а переданной в Москву с «Электропередачи» — 2,9 коп. [Л. 15].

С войной возникли и непрерывно росли финансовые трудности. В августе 1914 года общество «Электропередача» обратилось к «Общества 1886 г.» с просьбой о займе в 175 тыс. руб. для окончания работ по соединению «Электропередачи» с Московской станцией. Эти работы велись в ускоренном темпе ввиду возможной недостачи топлива зимой в Москве. Заем был предоставлен, причем 80% суммы были получены от цюрихского «Электробанка».

В 1915 году «Общества 1886 г.» получило краткосрочный кредит на сумму 575 тыс. руб. у образованного с разрешения министра финансов консорциума швейцарских и русских банков. Консорциальное соглашение из 7% годовых и комиссии ¼ % за каждые три месяца было заключено и на 1916 год. Дивиденд акционерам, начиная с 1915 года, не выплачивался. Отпуск энергии со станции «Электропередача» на Московскую сеть во второй половине 1916 года снизился, что объяснялось развитием местного спроса в Богородском промышленном районе и неудачной торфяной кампанией 1916 года. Для производства на Московской станции 48 млн. кВт/ч торфяной энергии, полученных Москвой за 2 1/4 года, надо было бы израсходовать 34 000 т нефти и, следовательно, подвести к Москве 2600 нефтяных цистерн.

После начавшейся в 1915 году мобилизации русской промышленности для нужд войны спрос на электроэнергию необычайно возрос, новые заводы также нуждались в электроэнергии.

В ноябре 1915 года на совещании по подмосковному углю и торфу Классон выступил с докладом «Правовое положение областных электрических станций». Отметив, что сооружение областных станции стало вопросом государственной важности, он предлагал, чтобы электрические предприятия общественного пользования получили право пользоваться дорогами и в крайних случаях право отчуждения частных земель для питательных артерий областных станций, призванных сыграть в будущем не меньшую роль, чем ж. д. На совещании были заслушаны «сверх программы» еще два доклада по районным электрическим станциям: В.Д. Кирпичникова «Первая торфяная областная станция» и Г.М. Кржижановского «Областные электрические станции на торфе и их значение для центрального промышленного района». Совещание, кроме постановлений о Подмосковном каменноугольном районе и торфодобывающей промышленности Центрального промышленного района, приняло постановление о необходимости скорейшего создания законодательных норм, точно устанавливающих правовое положение электрических станций» [Л. 16].

24 октября 1914 г. правление «Общества 1886 г.» решило приобрести турбогенератор в 10 МВт у фирмы Броун-Бовери в Швейцарии, «если швейцарские банковские учреждения примут на себя расчет с фирмой Броун-Бовери» [Л. 16]. 11 июня 1915 года правление поручило своим швейцарским членам условиться с фирмой Броун-Бовери о возможно скорейшем изготовлении турбогенератора с предоставлением фирме особой премии за ускорение изготовления и доставки его в Россию. В 1916 году турбогенератор Броун-Бовери в 10 МВт был доставлен в Россию через Архангельск и установлен на Московской станции. Установленная мощность станции достигла 57 МВт, не считая двух дизелей (300 л.с. и 400 л.с.) с генераторами постоянного тока [Л. 8].

Наиболее напряженным для Московской станции и «Электропередачи» был 1916 год. Согласно режиму их совместной работы, одобренному Московским топливным комитетом, в воскресные и праздничные дни работала только одна станция, преимущественно Московская. Во время вечернего максимума в поддержку Московской электростанции вступала станция «Электропередача». Наивысший до революции максимум нагрузки достиг в 1916 году 54 тыс. кВт при установленной мощности турбин 56 тыс. кВт. Московская станция не останавливалась ни на одну секунду и полностью обеспечивала спрос на электроэнергию. Кажется парадоксом, что именно общества, финансируемые в значительной доле немецкими банками, обеспечили накануне первой мировой войны достаточную энерговооруженность Москвы и Петербурга. Но это парадоксально лишь на первый взгляд. Нельзя согласиться с высказыванием Г.М. Кржижановского, что «как раз в предвоенное время» было особенно трудно получить многие миллионы для постройки «Электропередачи» [Л. 17]. Специализированные по финансированию энергетики банки в Берлине, Цюрихе и Базеле до самой войны продолжали вкладывать капитал в электростанции в России. Продолжалась установка все более крупных котлов и турбогенераторов на станциях «Общества 1886 г.»: деловые круги не ожидали войны. Это наглядно видно из курса акций банков, финансировавших «Общество 1886 г.». [Л. 18].

Возвращаясь к финансированию русской энергетики немецким капиталом перед войной, следует сказать, что прямые военные интересы какого-либо капиталистического государства далеко не всегда влияют на деятельность его отечественного капитала. Правда, в начале войны Германия не выпустила турбогенератор 10 МВт Сименса к уже прибывшей в Россию турбине МАН для Петербургской станции «Общества 1886 г.». Но в той Германии частные интересы мировой фирмы Сименс одержали верх над военными интересами страны.

До войны петербургские заводы русского общества Сименс-Шуккерт (ныне «Электросила им. Кирова» и «Электроаппарат») часть деталей для своего производства получали с заводов Сименса в Германии. Во время войны директор русского общества Сименс-Шуккерт Л.Б. Красин организовал в Стокгольме (в нейтральной Швеции) контору, которая заказывала в Берлин-Сименсштадте требуемые петербургским заводам детали. В этой конторе с осени 1915 году работал В.В. Воровский. Конечно, фирма Сименс в Берлине знала, куда идут заказы стокгольмской конторы.

Создание «Электропередачи» по смелости замысла и по быстроте его осуществления явилось выдающейся работой Классона, потребовавшей от него огромных усилий и выдержки. Первая в России районная электростанция была в то время и самой крупной в мире станцией на торфяном топливе. До того в России котельные на торфе — с ручной подачей его в топки — были на сравнительно небольших электростанциях текстильных фабрик. В Германии с августа 1910 годав работала торфяная районная электростанция Висмор мощностью около 3,6 МВт, но первая подробная информация о ней — доклад Тайхмюллера — была опубликована лишь в конце 1912 года. Первое издание классического труда Бартеля о торфе как топливе для крупных силовых установок вышло лишь в 1913 году. [Л. 20].

Подводя итог инженерной деятельности Классона в 1912—1917 годы, необходимо отметить ту ожесточенную борьбу, которую вели против обоих руководимых Классоном предприятий московские городская и губернская земская управы и московская либеральная печать. В трудных условиях Классону и его сотрудникам удалось довести до конца создание первой в России районной электростанции на местном топливе и первой в стране энергосистемы, которые сыграли большую положительную оборонную, экономическую и политическую роль в годы гражданской войны.

ЛИТЕРАТУРА

К р а с и н Л. Б., Инженер Р.Э. Классон, «Электричество», 1926, № 4.
Мосэнерго за 40 лет, Госэнергоиздат, М., 1958.
Гольдберг Л.Н. и Егоров Б.П., МОГЭС за 15 лет, 1932.
40 лет торфяной промышленности СССР, Госэнергоиздат, 1959.
Гидроторф, книга вторая, ч. I, Инсторф, М., 1927.
«Электричество», 1913, № 15.
История электрической техники СССР, т. I — Электротехники, Госэнергоиздат, М.— Л:, 1957.
«Сделаем Россию электрической», Сборник восоминаний участников Комиссии ГОЭЛРО и строителей первых электростанций, М.—Л., 1961.
Кирпичников В. Д., Развитие Московской центральной электрической станции «Общества 1886 г.», «Электричество», 1914, № 3, 4.
«Электричество», 1915, № 10.
Рязанова Ф.А., Работа и ремонт турбин 1-й МГЭС им. Смидовича, Известия ВТИ, 1925, № 10 (12).
«Электричество», 1915, № 5.
ETZ, 1911, № 33; 1912, № 46; 1913, № 25; 1914, № 21.
«Электричество», 1915, № 16.
«Электричество», 1915, № 20.
Труды совещания по подмосковному углю и торфу 20—22 ноября 1915 г., М., 1915.
Кржижановский Г. М., Памяти Роберта Эдуардовича Классона, «Электричество», 1926, № 4.
ETZ, 1912, № 2, 50; 1914, № 3, 29, 33.
ETZ, 1912 № 49,50,51,52.
ETZ, 1913, № 25 (О первом издании книги Бартеля «Torfkraft»).

Назад к списку очерков